Сухая статистика также гласит, что наша страна на третьем месте в мире по смертности российских подростков от самоубийств. Согласно недавнему масштабному исследованию ЮНИСЕФ, ее показатель по количеству подростков от 15 до 19 лет, покончивших с собой, втрое выше, чем в других странах. Мысль о самоубийстве появляется у 45% российских девушек и у 27% юношей.

Бывший следователь Матвей Протасов признается, что «мертвые дети смотрятся противоестественно. В силу моей профессии любые эмоции подавляются в зародыше, но все же трупы молодых людей выглядят страшновато. При этом родители стараются соблюсти ритуалы и кладут на глаза детишек монеты. Когда однажды я вошел в такую комнату, ощутил действительно животный страх. Бабушки-самоубийцы вызывают чуть более чем ноль эмоций. Это нормально, когда человек умирает в возрасте семидесяти-восьмидесяти лет».

В феврале 2012 года прошла волна подростковых самоубийств – именно так преподносили ее журналисты по всей России. Трагедия в семье Дианы Спиваковой, которая выбросилась с балкона 23 этажа самого обычного дома в Новогиреево, парное самоубийство двух девчонок в подмосковной Лобне, самоубийство двенадцатилетнего парня из благополучной семьи в Краснодаре – это только капли в море освещенных в прессе актов суицида. Ранее в октябре-ноябре 2011 года все газеты пестрили заголовками о суицидах в Петербурге.

Однако если снова обратимся к голым цифрам ВОЗ, в стране в год происходит около 200 самоубийств детей в возрасте от 5 до 15 лет, то есть около 17 случае за 30 дней. Так что февраль 2012-го — вполне обычный месяц в этом смысле, и нет никакого неожиданного всплеска, как и не было ни в октябре.

Здесь мы не будем рассуждать о том, что заставляет детей свести счеты с жизнью или кто в этом виноват: учителя, родители, общество. Подростковый максимализм склонен к тому, что все проблемы возводятся в n-значную степень, будь то это неразделенная любовь, унижение одноклассников или непонимание близких родственников. Семеро из десяти несовершеннолетних хотя бы раз думают, что самое простое решение – самоубийство. Эта проблема есть – и вряд ли можно найти способ от нее избавится. Скорее всего, успешное преодоление этих мыслей может поднять молодую еще не окрепшую личность на новый уровень.

Меня больше интересует то, как помочь подросткам преодолеть желание наложить на себя руки. Уполномоченный по правам детей в России Павел Астахов уже лоббирует государственные программы по предотвращению детских самоубийств и говорит, что, если срочно не принять меры на федеральном уровне, мы «потеряем поколение». Меры стандартные: организовывать работу психологов в школах, открывать телефоны доверия, проявлять повышенное внимание к сложным подросткам. Безусловно, невозможно придумать универсальный бальзам, который бы излечил всем душевные раны. Но можно обозначить несколько направлений, над которыми стоит поработать и подросткам, и родителям, и обществу.

Во-первых, надо понимать, что часто возникают ссоры на фоне проблемы «отцов и детей». Несколько лет назад в Норвегии был проведен масштабный эксперимент, целью которого было обеспечить перемирие между взрослыми и подростками. Общество в то время было взволновано статистическим парадоксом: 70% норвежцев-родителей сообщили статслужбам, что видят смысл жизни в детях; а 70% детей сказали, что одиноки в семье и родители их не понимают, не слышат, не чувствуют и не ценят. В России совершенная калька норвежского парадокса: 67% опрошенных ВЦИОМ горожан в возрасте от 30 до 45 лет ответили, что смысл жизни видят в семье и детях, а в 63,6% случаев причины подростковых суицидов одиночество и непонимание в семье.

В этом эксперименте дети должны были тщательнейшим образом описать несколько обыкновенных школьный дней, а родитель – сочинить фантастический отчет, перенеся все события детского дня в свой — взрослый и офисный. Например, ребенок говорит: «Пришел в школу. На моем шкафчике прилеплена жвачка, учитель велел отлепить жвачку. Какого черта, эта гребаная жвачка не моя!» Папа же послушно реагирует: «Пришел на работу, на моем офисном столе прилеплена жвачка. Начальник отдела говорит: «Господин Свенсен, немедленно отлепите жвачку!» Какого черта, я точно знаю, что ее жевал господин Петерсен».

Смысл этой работы в том, чтобы дать родителям понять: в подростковом возрасте дети вынуждены адаптироваться к жесткой и неминуемой иерархической системе, которая потом будет управлять ими всю последующую жизнь. Эксперимент признали успешным и рекомендовали проводить родителям в домашних условиях по собственной инициативе – если не ради результата, то ради интереса.

У нас редакция журнала «Большой город» тоже обратилась к этому эксперименту, и вот, что получилось: «юрист М. получил на обеде котлетой в лоб и тут же (сильный характер) кинул в двух обнаглевших клерков подносом. В центральном офисе небольшого, но элегантного банка (там служит еще одна из родительниц-конфиденток) разворачивались тоже по-своему интересные события —молодая начальница отдела финансового анализа по приказу Совсем Большого Начальника двадцать пять раз писала по-английски фразу: «Тот, кто склонен противоречить и много болтать, не способен изучить то, что нужно». А телеоператору Григорию директор студии сказал: «Ничем не могу вам помочь, молодой человек. Копите деньги на взятку военкому». Совсем не смешно.

Но проблема не только в том, что родители и дети живут, как на первый взгляд кажется, разной жизнью. Есть другая грань: ребенок не соответствует родительским амбициям – он просто лох, в нем нет и не могут быть положительные качества. Катерина Мурашова, семейный психолог и детский писатель, рассказывает о выпеющем случаи из своей практики: после попытки самоубийства Сергея его мать обратилась к ней за помощью. И тут психолог узнает, что, по мнению родителей, у мальчика нет никаких достоинств:

«— У него их как будто нет. Никаких увлечений, никаких дел, учится через пень-колоду, целыми днями смотрит телевизор или играет в компьютер. По дому не помогает, чтобы вынес пакет с мусором или вымыл посуду, надо пинать два дня, мне проще самой сделать. Иногда ходит гулять с такими же никчемными приятелями: «Макдоналдс», кино, сигарета, энергетические напитки, но и это все как-то без страсти, увлечения. Говорят, у подростков есть какой-то протест, я его в нем не вижу…

«Странно, — подумала я. — Нет протеста? А попытку сына убить себя она к чему причисляет?»»

Когда она начинает разговаривать с Сергеем, слышит: «Родители сказали, что я сделал все как всегда, обыкновенно — именно так, как описано в инете по первой ссылке «суицид у подростков». Я проверял: это правда. Но я еще попробую, потому что не хочу так…» И тогда у психолога возникает желание привлечь родителей Серея к уголовной ответственности по статье «Доведение до самоубийства». Но так как это не в ее компетенции, она поступает совсем по-другому: она отправляет его в  приют для девочек — молодых матерей, где есть бывшие суицидники. Там Сергей открывает, что он очень любит маленьких детей, что он обожает за ним присматривать – решает стать неонатологом. На что мама реагирует совершенно ожидаемым образом:

«— Вы что, с ума сошли?! — мать почти орала. — Направили моего сына к малолетним проституткам!

— Эти девочки вовсе не обязательно проститутки, многие из них просто попали в трудную жизненную ситуацию…

— Не надо ля-ля! У них прижитые в пятнадцать лет дети! Половина из них больна всякими ужасными заболеваниями! Это у вас такое лечение?! Послать ребенка в сифилитический притон! С ума сойти, впрочем, я должна была бы догадаться по вашим книжкам…

— Ваш сын хочет стать врачом…

— Да какой из него врач! Он же наивный идиот! Он там влюбился в какую-то Сонечку Мармеладову и теперь…

— Теперь он живет! Вместо того чтобы умирать! — не сдержавшись, рявкнула я. — Живет яркой, наполненной страстями жизнью, соответствующей его гуманитарным наклонностям. Он больше не серенькая никчемушка, и, как бы все дальше ни сложилось, вы его обратно уже не запихнете!

Женщина осеклась на полуслове, с десяток секунд молча сверлила меня взглядом, а потом вышла из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.

Я мысленно пожелала Сергею удачи и — держаться, несмотря ни на что».

Спасибо Катерине Мурашовой, что она делает свою работу. Не каждый человек отважится рисковать профессиональной репутацией, чтобы спасти судьбу другого.

Эта иллюстрация, к сожалению, не выдумка. Таких родителей еще очень много. Они ломают своих детей через предполагаемое добро. Мамы и папы, что вы, родненькие, делаете?

Во-вторых, надо продолжить развитие информационной политики. В интернете очень мало «правильных» сайтов о преодолении. Ну почему «Яндекс» так молниеносно мне предоставляет возможность прочитать, как быстрое покончить с собой:

• купить капельницу и пустить по вене спирт с димедролом (или феназепамом);
• бросить в ванную или тазик для ног оголенный провод, подключенный к розетке или бытовой прибор, например фен;
• 40г косточек горького миндаля, 100г абрикосовых. Время: от 2 до 4 часов. Свежие косточки предпочтительнее. Смерть наступает от остановки дыхания на фоне судорог.

В рунете есть только несколько сайтов, после посещения которых, человека может покинуть мысль о самоубийстве. Там вдребезги разбиваются мечты о красивой смерти: «В 1944 году известная голливудская актриса Лупе Велес, которой было тогда 36 лет, решила покончить жизнь самоубийством. Человек творческой профессии, она придумала красивый сценарий, чтобы умереть в расцвете своей красоты и славы. Она окружила свою постель цветами, помылась, надела свое любимое голубое неглиже. Запила дорогим коньяком кучку таблеток и легла на роскошное ложе. Дальше всё пошло не по сценарию.

Через несколько минут произошла нормальная реакция организма на таблетки: началась безудержная рвота. Её прекрасное платье и всё вокруг оказалось в содержимом ее желудка. Комната наполнилась непередаваемым ароматом блевотины. Опрокидывая цветы, она побежала в ванную. Там она поскользнулась на содержимом своего желудка и ударилась головой об унитаз из египетского оникса. Потеряв сознание, она в итоге задохнулась в собственных рвотных массах. После чего в Голливуде решили, что отравление как способ самоубийства слишком неэстетичен.
Источник: http://www.pobedish.ru/main/suicide_methods?id=7#ixzz1oiOYjgqB» 

Статья написана Петром Розумным, судмедэкспертом, который каждый день встречается со смертью. Именно так, на мой взгляд, и надо рассказывать о способах самоубийства. Дело в том, что всем кажется, что это происходит быстро и безболезненно,  а на самом деле около 80% попыток заканчиваются безрезультатно.

Проблема еще в красивом вуали смерти, которая культура «sex, drugs, rock&roll» показывает подросткам. Им хочется, чтобы молодое тело вечно оставалось таким. Удивительно, но самоубийство для некоторых – способ не только обратить на себя внимание, но и добиться выполнения желаний. Например, в Средневековье в одном городе прошла волна самоубийств девушек. Стоило одной покончить с собой и прокатиться через весь город в прекрасном белом платье, в гробу в цветах и в слезах родственников, как и многим другим так захотелось. И никакой присмотр, никакие уговоры не действовали – девушки продолжали умирать, пока бюргомайстер не объявил, что с завтрашнего дня самоубийц будут хоронить обнажёнными. И эпидемия тут же закончилась – как рукой сняло.

Думаю, подросткам нужно из всей силы кричать о том, что они хотят. Чем больше думаешь о смерти – тем сильнее надо требовать, чтобы тебя услышали. Бывает, что родители просто не понимают просьбы своих детей, потому что дети странным образом их формулируют. Скажите открыто то, что вы хотите!

В-третьих, нужно быть очень аккуратной категории невольных виновников суицидов, которых юридически нельзя наказать. Это журналисты и блогеры, активно обсуждающие самоубийства. По мнению аналитиков, широкое освещение суицидальной тематики приводит к тому, что многие подростки начинают задумываться об этом “способе решения проблем”. Причем неважно, в каком тоне ведется обсуждение. Если очередного самоубийцу активно жалеют, то подросток может понадеяться на жалость. Если же самоубийцу ругают и называют слабаком, подросток может отчаяться. Он подумает: “У моего ровесника были такие же проблемы, как у меня. И даже после смерти люди насмехаются над ним. Пожалуй, этот мир слишком жесток для меня”.

Доктор медицинских наук, профессор Борис Положий считает, что, чем меньше эта информация распространяется, тем лучше. Иногда приходится обратиться к жестоким методам: в Европе в конце XVIII века даже была запрещена продажа знаменитого романа Гёте “Страдания молодого Вертера”. Причиной запрета стала волна самоубийств молодых людей, подражавших герою произведения.

Получается, что нужно запретить и «Ромео и Джульетту», и «Преступление и наказание» и «Анну Каренину»? Наверное, нет. Главное – правильно вести беседу в этом контексте, давать другие методы решения проблем. Я не знаю ни одну школу, где писали бы сочинения по альтернативным способам решения любовного конфликта Ромео и Джульетты.

Imagini de Andrea Mary Marshall

И дело совсем не в замалчивании статистики или конкретных случаев. Это надо освещать, но в правильном русле. Журналистская этика – вот ответ. Но не только интуиция должна управлять журналистом. В помощь ему в 2005 ВОЗ и Одесский национальный университет им. Мечникова создали руководство для специалистов средств массовой информации «Превенция самоубийств». Если резюмировать рекомендации, то специалисты проходят к следующим выводам: следует

• Не публиковать фотографий и предсмертных записок самоубийц;
• Не сообщать о конкретных деталях и использованных способах;
• Не приводить упрощенных причин случившегося;
• Не прославлять самоубийство и не превращать его в сенсацию;
• Не использовать религиозных или культурных стереотипов;
• Не возлагать на кого-либо вину за происшедшее.

Принимая во внимание эти меры предосторожности и публикуя материал на внутренних страницах газеты, журналист может спасти жизнь тех, кто еще сомневается в правильности суицида.

Ответственности за смерть каждого ребенка лежит не только на нем или на его родителях. Самоубийство – это винегрет противоречивых ситуаций и кажущихся неразрешимых проблем. Дети ломаются, взрослые ломаются. Но Вы, друзья, действительно хотите этого:

«Оформление происшествия тоже происходит не так как в кино. Чтобы установить давность смерти, в прямую кишку трупа запихивают градусник, чтобы измерить его температуру прямо на месте. Процедура эта во многих случаях не быстрая, т.к. измерять температуру требуется не менее 2-3 раз с интервалом в 1 ч. В это время труп будет лежать на всеобщем обозрении без нижней одежды с градусником в заднице. Оголяют и другие места, описывая повреждения. Многим зевакам это доставляет истинное наслаждение, чего нельзя сказать о понятых, других нормальных людях, а особенно родственниках суицидента?»